Алексей Глазков

«Если ты называешь это посохом, то ты утверждаешь.
Если говоришь, что это не посох, ты отрицаешь.
Но вне утверждения и отрицания – что все-таки это такое?»
Древний дзэновский коан

Еще Лао-цзы говорил 2500 лет назад: «Путь, о котором можно говорить, — это не тот путь, который можно пройти». Мы все знаем это (или думаем, что знаем), но все равно забываем, что по сути, не только звучание слова «вода» и пятна на мониторе не равняются восприятию воды – даже сама наша ИДЕЯ воды никогда не содержала и не будет содержать всех возможных способов ее восприятия. Химическая формула H2O, конечно, передает нам информацию об молекулярной структуре; но она НЕ передает (и даже не пытается передать) разницу между стаканом воды, выпитым в жаркий день, и океанским штормом, обрушивающим тонны бурной воды на рыбацкую деревушку. Ничего не говорит она и о роли воды в жизни золотой рыбки, которая не может прожить без воды больше двух минут, и о человеке, который способен существовать без воды около недели, и о многих других вещах…

Ну как, теперь вы «уверены», что «знаете», чем «на самом деле» являются вода, тушеная говядина и посох из дзенского коана?

Моделирование реальности

Слова не равняются в пространстве-времени тем вещам, к которым они относятся. Но люди все равно относятся к различиям между словами так ревностно, словно речь идет о различиях между РЕАЛЬНЫМИ вещами или событиями.

Почему так происходит?

1. Генетика. Так уж получилось, что наша ДНК произошла от ДНК приматов. У нас, в принципе, та же анатомия, та же нервная система, почти такие же органы чувств. Но собаки, кошки, змеи, и многие другие животные видят и ощущают не так же, как приматы. И тем не менее, мы отказываем их «модели мира» в адекватности и считаем свою «карту реальности» более реальной.

Мы живем в «человеческом» мире, постоянно забывая о том, что любой пудель имеет столько же прав считать свое мировосприятие «правильным», сколько и любой человек. Вера в то, что мы знаем, что «правильно», кажется в этой связи столь же наивной, как и вера в то, что линейка показывает больше «реальности», чем вольтметр, или в то, что «моя религия лучше, чем твоя». Нейрогенетический шовинизм научно не более обоснован, чем национальный или половой шовинизм.

2. Импринты. Импринты связывают нейроны в рефлексные сети, и похоже, на всю жизнь. В отношении к использованию языка – от того, как и когда мы его импринтируем, зависит наша пожизненная «запрограммированность» на «ум» (словесную ловкость) или «тупость» (словесную неуклюжесть). Поскольку общение представляет собой жонглирование полувербальными образами, от уровня овладения речью в значительной степени зависит наша способность обрабатывать информацию, разрешать проблемы и т.д.

Когда человек входит в комнату, то, что он там воспримет, никогда не будет зависеть только от его генетической приматной нейрологии. В зависимости от импринтов он может «видеть» вещи с точки зрения «умного» гетеросексуального «доминанта», с точки зрения «тупого» гомосексуального «доминанта», с точки зрения «тупого» гетеросексуального «подхалима», с точки зрения «умного» целомудренного «подхалима»… сочетаний может быть очень много, и все они зависят от того, какие модели поведения были импринтированы им в детстве.

3. Привыкание и обучение. В отличие от импринтирования, они требуют многократных повторений одного и того же переживания, мотивированных усилий для осуществления этих повторений, и при этом не устанавливаются навсегда. Но тем не менее, привычки и обучение, похоже, играют достаточно важную роль в человеческом восприятии и формировании убеждений – хотя и менее важную, чем генетика и импринтирование.

Кстати, похоже, именно благодаря научению мы, люди, сильнее отличаемся друг от друга, чем представители любого другого вида млекопитающих. Благодаря развитым коре и лобным долям нашего головного мозга, а также тому, что детство у нас длится очень долго (что позволяет нам получать значительно больше импринтов), наши «туннели реальности» разнятся не просто от вида к виду, а даже от особи к особи. Удивительно ли поэтому, что мы способны изучить, какие мотивы двигают целой колонией насекомых или стадом овец, но абсолютно неспособны предсказать, что завтра будет делать наш сосед по комнате – если только он сам не скажет нам об этом?

Быть и являться

В 1933 году в «Науке и здравомыслии» Альфред Кожибский предложил исключить из языка «идентификационный» глагол «являться». В 1949 году Дэвид Борланд предложил вообще запретить все формы слов «быть» и «являться», что привело бы к появлению нового языка, в котором совершенно отсутствовала бы «идентификационность». Этот предполагаемый язык Борланд назвал «язык-прим».

Мало кто из ученых решился перейти на язык-прим, хотя Борланд в своей последней статье рассказывал о нескольких случаях, когда научные доклады, неудовлетворительные для членов исследовательского коллектива, неожиданно обретали смысл и становились приемлемыми, как только их переписывали на языке-прим. Также любопытно, что большинство физиков по большей части пишет свои работы на языке-прим, благодаря влиянию философии «операционализма», требующей четко определять вещи выполняемыми операциями. Видимо, отход от операционализма приводит к появления того параноидального мышления, которое широко распространено во всех слоях нашего общества и всегда возникает, когда в наши понятия вкрадывается коварное «является».

Причина, по которой предложено использовать язык-прим, очень проста: «идентификационность» загоняет мозг в средневековые аристотелевские рамки и делает невозможным понимание современных проблем и возможностей. Если избавиться от «идентификационности» и стараться мыслить в рамках операционализма и экзистенциализма, это устранит огромную часть современных проблем. Только сравните предложения, записанные на стандартном языке и на языке-прим:

Видите, что происходит, когда мы используем определения из второй половины таблицы? Устраняются фундаментальные противоречия и проблемы понимания. К примеру, «взаимоисключающие» утверждения «фотон – это волна» и «фотон – это частица», вызывающие споры между квантовыми физиками на протяжении уже двух веков, будучи переведенными на язык-прим, не содержат НИКАКОГО противоречия, никакого «парадокса» и никакой «непостижимости» вселенной. А ведь мы просто наложили некоторые ограничения на разговор о том, что «на самом деле» происходит в пространстве-времени – в то время как «стандартный» язык позволяет нам свободно рассуждать о даже том, что в пространстве-времени никогда не наблюдается. Например, о «сущности» фотона.

Слабость «идентификационных» утверждений заключается в том, что они мысленно приписывают любому «объекту» некую внутреннюю «вещность». В результате, часто мы слишком концентрируемся на тех свойствах вещей и явлений, которые не являются ни определяющими, ни даже сколь-либо существенными. И, принимая эту схему рассуждений, вскоре становится очевидным, что «сущностью» любых явлений может «стать» все что угодно: Случай, Бог, Дъявол, Летающий Макаронный Монстр… Мы даже не заметим, как ушли от реальности и вошли в сферы теологии, создавая свои собственные «туннели» и собственные миры.

***

Поведение зависит от способа мышления. Мышление зависит от восприятия мира. Восприятие зависит от жонглирования образами, которые замещают в нашей модели реальности реальные вещи и явления. Именно поэтому, когда «говядина» перестает восприниматься сознанием как часть мяса недавно убитого животного, становясь отдельной сущностью, а «посох» приобретает метафизический смысл, из простого куска древесины превращаясь в мысленный парадокс, язык начинает определять наше мышление и образ действий – и «туннель реальности» сворачивает куда-то не туда.

Мыслите ясно. С уважением, Алексей Глазков.